Ах, как хотелось бы сказать
Гораздо больше, чем сказалось.
Как трудно что-то описать,
Хотя писать – такая малость.
И нет сравненья с тем, что мог
Сказать, но недоступен слог,
Излить доступно и понятно,
Зарифмовав с десяток строк,
Но всё же боле мне приятно –
Сказать мог более чем смог.

12.01.1985


Удел поэта многотруден:
Вольноречивый храм безлюден,
Один в тиши глухой.
Творений груз его подспуден,
Осилит ношу – выйдет к людям,
В надежде на покой.

Ну а пока покой лишь снится,
Журавль в небе, и синица
Летает стороной.
И по ночам ему не спится,
Боясь на целый мир озлиться,
Он ходит сам не свой.

За помощью не обратиться,
И в пору в стену колотиться –
Тоска, хоть волком вой.
А следом вечно волочится,
Как беспощадная десница,
Его удел земной.

11.04.1985


К чему душевные страданья,
Когда их не с кем разделить,
К чему полночные терзанья –
Тоски надорванная нить.

К кому мольбы, кому упрёки,
К кому беззвучный этот крик,
К кому безрадостные строки,
Терзающие черновик.

Всё в пустоту и прах. И тленье
Никем не изданных стихов,
И неизбежное забвенье
В тягучей череде веков.

05.04.2000


Вернись ко мне былая грусть,
Замкни в кругу своих объятий,
Да не пошлёт любовь проклятий,
А снизойдёт до них – и пусть.

Мой слух ласкал корявый стих,
Мгновенья те ушли куда-то,
Стихи забылись, в чём расплата,
Кто пострадал из нас двоих?

Не раз потом наедине,
Привычным думам предаваясь,
Грустил, лишь внешне улыбаясь,
О том, что умерло во мне.

25.01.1987


Что побудило снова взять тетрадь?
Давно уж за полночь, и мне пора бы спать,
Но я один, душе уединенье – перст указующий,
Не одолеть стремленья излить кому-нибудь,
Что плещет через край,
Но как сказать, попробуй, угадай.

И я, случайно вроде бы, рифмую,
Что мотылёк подобен поцелую,
Ударам сердца – вешняя гроза
И крику – в мир раскрытые глаза.

Пусть кто-то не поймёт, я не стремлюсь,
Чтоб все грустили, разделяя грусть,
А если кто со мною загрустит,
То пусть меня смеющийся простит.

30.04.1986


Я сижу и пишу, за окном тишина
Вяжет звёздный узор, только мне не до сна.
Пусть корява строка, и неровен мой слог,
Бередит мою душу повторный звонок.
Уж отчаялся я и тетрадь позабыл,
Но лишь первой попыткою опыт мой был.

Снова душу тревожит листа белизна,
Я проснулся от долгого нудного сна.
Этот сон словно чары смахну я с чела.
Явь и бред на границе добра или зла.
Стелет ветер студёный полынь и ковыль.
Стих и проза. Кто скажет – что сказка, что быль.

25.01.1987


Душою я не признаю забвения,
Надеждой глупой тешусь до сих пор,
В том, что мои бездарные творения
Не будут мне поставлены в укор.

Испив сполна любовь и унижения,
Вкусив и радость встреч, и боль утрат,
В попытке втиснуть жизнь в стихотворения,
Мне был ни Бог не друг, ни Чёрт не брат.

Я слышал и хулу, и уверения,
Что труд полночный не резон скрывать,
И что мои ночные откровения
Не могут только мне принадлежать.

И я, конечно, разделяю мнение:
Поэзия доступной быть должна,
Но всё же мучает меня сомнение –
Кому в наш горький век она нужна.

05.04.2000


Высокий дар – не пьедестал,
Не эшафот и не трамплин,
И горный пик когда-то знал
Непритязательность равнин.

И в том заслуга не его,
Что он вознёсся до небес –
Как пресс выдавливал его
Геологический процесс.

Но снисходительная тень
Лежит на тех, кто не дорос,
И, горд собой, встречает день
Великовозрастный колосс.

А ведь пройдёт немного лет,
По меркам вечности глухой,
Глянь, а его уже и нет,
А ныне пыжится другой.

10.06.2003